Tip:
Highlight text to annotate it
X
Книга I: ROBE ГЛАВА III.
Красноречие господина де Вильморин
Пока они шли вниз по склону вместе, то сейчас г-н де Вильморин кто молчал и
заняты, Андре-Луи который был разговорчив. Он выбрал Женщина как предмет для его
настоящего дискурса.
Он утверждал, - совсем неоправданно - к обнаружили, что женщина утром, и
вещи, которые он должен был сказать о секс-бизнесе, нелестные, а иногда почти
брутто.
Г-н де Вильморин, выяснив эту тему, не слушал.
Сингулярные хотя это может показаться на молодого французского аббата своего времени, господин де Вильморин было
не заинтересованы в девушку.
Бедный Филипп был в нескольких направлениях исключительным.
Напротив Бретон холодное - гостиницу и размещение дома на входе
Деревня Gavrillac - M. де Вильморин прервала его компаньон так же, как он был
парящий в высоте dizziest каустической
инвективы, и Андре-Луи, восстановлен, тем самым, актуальности, наблюдаемые
перевозки М. де La Tour d'Azyr стоя перед дверью гостинице.
"Я не верю, вы слушаете меня," сказал он.
"Если бы вы были менее заинтересованы в том, что вы говорили, вы, возможно, наблюдали его
рано и пощадил дыхание.
Дело в том, вы разочаровали меня, Андре. Вы, кажется, забыли, что мы пошли
для. Я здесь с назначением М. Ле
Маркиз.
Он хочет услышать меня и дальше в этом вопросе.
Там на Gavrillac Я мог ничего не добьетесь.
Время был неудачный выбор, как это произошло.
Но у меня есть надежды Маркиз М. ле "." Надежды на то, что? "
"То, что он сделает то, что возмещение ущерба лежит в его власти.
Обеспечить вдове и сиротам.
Иначе зачем бы ему желание слушать меня дальше? "
"Необычные снисхождение", сказал Андре-Луи, и процитировал "Timeo Danaos и др. донья ferentes".
"Почему?" Спросил Филипп.
"Пойдем и узнать -. Если вы считаете, что я буду в пути"
В комнату справа, оказываемых частными для маркиз М. ле так долго, как он должен
избрать в честь его, молодые люди открыли по хозяину.
Огонь журналы горел ярко в дальнем конце комнаты, и по этому сидел теперь г-на де
La Tour d'Azyr и его двоюродный брат, шевалье де Chabrillane.
Оба выросли, как М. де Вильморин вошел
Андре-Луи следующем, сделал паузу, чтобы закрыть дверь.
"Вы обязывает меня ваш быстрый любезность, господин де Вильморин", сказала маркиза, но в
тон так холодно, как и противоречить вежливость его слов.
"Стул, я прошу.
Ах, Моро "? Записка была холодно вопросительные.
"Он сопровождает вас, сударь?" Спросил он. "Если вам угодно, М. маркиз".
"Почему бы и нет?
Найти себе место, Моро. "Он говорил через плечо, чтобы лакей.
"Это хорошо, что вы, сударь", сказал Филипп ", чтобы предложили мне эту
возможность продолжения предмет, который взял меня так бесплодно, как это бывает, к
Gavrillac ".
Маркиз положил ногу на ногу и провел одну из своих тонких рук, чтобы пламя.
Он ответил, не утруждая обратиться к молодому человеку, который был немного позади него.
"Доброта моей просьбе мы оставим и речи на данный момент", сказал он,
мрачно, М. де Chabrillane засмеялся. Андре-Луи считали его легко переместить в
веселье, и почти завидовал ему факультета.
"Но я благодарен", Филипп настаивал, "что вы должны снисходить до меня слышишь
дело их. "Маркиз смотрел на него через
плечо.
"Чья причина?" Промолвил он. "Ну, и дело вдовы и сирот
этого несчастного Mabey ".
Маркиз перевел взгляд с Вильморин к Шевалье, и снова Шевалье смеялись,
хлопая его по ноге в этот раз. "Я думаю", сказал господин де La Tour d'Azyr,
медленно ", что мы находимся на перекрестных целей.
Я попросил вас прийти сюда, потому что Шато-де-Gavrillac едва ли подходящий
место, где провести нашу дискуссию дальше, а потому, что я не решался
беспокоить вас, предполагая, что вы должны прийти всю дорогу до Azyr.
Но моя цель связана с определенными выражениями, которые вы позволите падения там.
Именно на эту тему из тех выражений, сударь, что я услышу вас дальше - если
Вы честь меня ". Андре-Луи начал опасаются, что там
было что-то зловещее в воздухе.
Он был человеком быстрых интуиции, быстрее гораздо, чем у М. де Вильморин, который
проявил не более чем легким удивлением. "Я в недоумении, сударь", сказал он.
"В какой выражений делает господин намекаю?"
"Кажется, сударь, что я должен освежить вашу память."
Маркиз положил ногу на ногу, и повернул боком на стуле, так, чтобы он, наконец,
непосредственно перед М. де Вильморин.
"Вы говорили, сударь, - и тем не менее ошибочно вы ни были, вы говорили очень
красноречиво, слишком красноречиво почти, мне казалось, - из такого позора дело
как акт самосуда на этом
воровства парень Mabey, или как его имя может быть.
Бесчестье было точное слово, которое вы использовали.
Вы не убрать это слово, когда я имел честь сообщить Вам, что это был мой
заказов, что мой егерь Бенет исходил, как он. "
"Если", сказал господин де Вильморин ", дело было печально известный, его позор не модифицируется
ранг, тем не менее возвышенное, лица, ответственного.
Скорее это усугубляется ".
"Ах!", Сказал М. маркиз, и обратил золотую табакерку из кармана.
"Вы говорите:" если бы дело было печально известной «сударь.
Могу ли я понять, что вы уже не столь уверен, как вы оказались его
позор? "тонкое лицо господина де Вильморин носил внешний вид
недоумение.
Он не понимал этого дрейфа. "Мне приходит в голову, М. маркиз, с учетом
ваша готовность взять на себя ответственность, что вы должны верить оправдания
делом, которое не очевидно для меня. "
"То есть лучше. То есть явно лучше ".
Маркиз нюхал табак деликатно, пыли фрагменты из тонкой кружевной на его
горла.
"Вы понимаете, что с несовершенное понимание этих вопросов, не будучи
сам помещик, вы, возможно, бросилась к неоправданным выводам.
Это действительно так.
Пусть это будет предупреждением для вас, сударь.
Когда я говорю вам, что в течение нескольких месяцев прошлого я был раздражен аналогичных грабежей, вы
, возможно, понять, что оно стало необходимым использовать сдерживающий
достаточно сильной, чтобы положить им конец.
Теперь, когда риск, как известно, я не думаю, что будет уже не бродят в моей
кроющих. И это еще не в нем, чем, господин де
Вильморин.
Это не браконьерство, которая раздражает меня так много, как презрение к моим абсолютным и
неотъемлемые права.
Существует, сударь, как вы не может не наблюдали, злой дух
неповиновение в воздухе, и есть один единственный способ, в котором ей навстречу.
Терпеть это, в даже самое незначительное степени, чтобы показать, снисхождения, однако снисходительно
утилизировать, повлекло бы за собой, прибегая к еще более жесткие меры, завтра.
Вы понимаете меня, я уверен, и вы также, я уверен, ценят
снисходительность, по сути дела объяснения от меня, где я не могу признать,
, что каких-либо объяснений были обусловлены.
Если что-то в том, что я сказал до сих пор неясным для вас, я отсылаю вас к игре
законы, которые ваш друг-адвокат будет излагать для вас в необходимости ".
С этими словами господин повернулся снова к лицу огонь.
Оказалось, чтобы передать намеком, что интервью было в конце.
И все же это было отнюдь не намек, что он передал
бдительным, озадаченный, смутно непростой Андре-Луи.
Это было, думал он, очень любопытный, очень подозрительно речи.
Это отразилось, чтобы объяснить, с вежливостью терминов и рассчитан наглость
тон, в то время как на самом деле это может только привести к стимулировать и побуждать человека г-на де
Вильморин это мнение.
И это именно то, что он и сделал. Он поднялся.
"Есть ли в мире нет законов, но игра законы?" Спросил он, сердито.
"Вы никогда не случайно слышал о законах человечества?"
Маркиз устало вздохнул. "Что мне делать с законами
человечество? "подумал он.
Г-н де Вильморин посмотрел на него в момент речи изумлении.
"Ничего, М. маркиз. То есть - увы -! Слишком очевидно.
Я надеюсь, вы помните его в тот час, когда вы можете обратиться к тем законам
которую вы сейчас высмеивать ". М. де La Tour d'Azyr откинул голову
Резко, его высокий воспитанный лицом властным.
"Теперь, что именно должно означать? Это не первый раз в день, что вы
воспользовались темные высказывания, что я почти верю, чтобы завуалировать презумпции
угрозы ".
"Не угроза, М. маркиз - предупреждение. Предупредив, что такие поступки, как эти против
Божьи создания ...
Ах, вы можете насмехаться, сударь, но они являются созданиями Бога, даже, как вы или я - ни
больше, ни меньше, глубоко, хотя отражение может ранить свою гордость в его глазах ... "
"Из вашего милосердия, избавьте меня от проповеди, М. аббат!"
"Вы макет, сударь. Вы смеетесь.
Будете ли вы смеяться, я задаюсь вопросом, когда Бог представляет его расчетам к вам за кровь и
грабеж, с которой ваши руки полны? "" Месье! "
Словом, острые, как трещины кнутом, было от господина де Chabrillane, которая граничит с его
футов. Но сразу же маркиз репрессирован его.
"Садитесь, Шевалье.
Вы прерывая М. аббат, и я хотел бы услышать его еще больше.
Он интересует меня глубоко ".
На заднем плане Андре-Луи тоже поднялся, принес на ноги по сигналу тревоги, по
зло, которое он видел написанное на красивое лицо господина де La Tour d'Azyr.
Он подошел, прикоснулся к его другу на руки.
"Лучше идти, Филипп," сказал он.
Но г-н де Вильморин, попавших в неустанной тисках страсти долго подавляется,
в настоящее время поспешил им безоглядно вперед. "Ах, сударь", сказал он, "рассмотреть то, что вы
и что вы будете.
Подумайте, как вы и ваш род жить по злоупотреблениям, и считают, что урожай
злоупотреблений в конечном итоге должны принести. "" революционер "! сказал М. маркиз,
презрительно.
"У вас есть наглость стоять перед моим лицом и предложить мне эту вонючую лицемерие
Ваши современные так называемые интеллектуалы "!" Разве это не могу, сударь?
Как вы думаете, - верите ли вы в душе - что это косяк?
Разве это не могу, что феодальная сцепление на всех вещах, которые живут, дробление их, как виноград
в прессе, к его собственной прибыли?
Разве это не осуществить свои права на воды реки, огонь, который печет
бедняков хлеб из травы и ячмень, на ветер, который превращает мельницу?
Крестьянин не может сделать шаг по дороге, кросс сумасшедший мост через реку,
купить ELL ткани в деревенском рынке, не встречая феодального хищничества, без
облагаемый налогом в феодальных повинностей.
Разве этого не достаточно, М. маркиз? Должны ли вы также потребовать его жалкой жизни в
оплата мере нарушения ваших священных привилегии, беззаботным, что вдовы
или сироты вы посвятите в горе?
Будет ничего содержимого, но это ваша тень должна лежать, как проклятие на землю?
И вы думаете, в вашей гордости, что Франция, эту работу между народами, она будет страдать
навсегда? "
Он сделал паузу, как будто для ответа. Но никто не пришел.
Маркиз считал его, как ни странно молчит, половина улыбкой презрения на
Уголки его губ, зловещий твердости в его глазах.
Снова Андре-Луис дернул за рукав своего друга.
"Филипп". Филипп потряс его, и упал на,
фанатично.
"Вы видите, ничего из туч, которые возвещают приход шторма?
Вы представьте себе, может быть, что эти государства генеральный вызван М. Неккера, и обещал
на следующий год, которые ничего не делать, но разработать свежие средства вымогательства ликвидировать
банкротство государства?
Вы обманывать себя, как вы должны найти.
Третье сословие, которое вы презираете, окажется самой преобладающим силу, и
он найдет способ сделать конца этого язва привилегия, которая пожирает
жизненно важные органы этой несчастной стране ".
М. маркиз заерзал на стуле, и заговорил наконец.
"Вы, сударь", сказал он, "очень опасный дар красноречия.
И это о себе, а не вашей теме.
Ибо после всего, что вы мне предложить?
Разогретое кушанье из блюд, которые подаются к вне-на локте энтузиастов в провинциальном
литературный камеры, складывается из излияниями ваших Вольтеры и Жан-
Жак и такие грязные на руку писак.
Вы не среди всех философов один с умом, чтобы понять, что мы
порядке освящен древности, что за свои права и привилегии, у нас позади
авторитет веков. "
"Человечество, сударь", Филипп ответил: "более древние, чем дворянство.
Права человека современного с человеком. "Маркиз рассмеялся и пожал плечами.
"Это ответ, который я мог ожидать.
Он имеет право к сведению не могу, что отличает философов ".
И тогда господин де Chabrillane говорил. "Вы идете кружным путем", он выступил с критикой
его двоюродный брат, по сведению нетерпением.
"Но я получаю там," он ответил. "Я хотел сделать вполне определенные в первую очередь."
"Вера, вы должны иметь никаких сомнений в настоящее время." "У меня нет."
Маркиз встал и снова повернулся к господину де Вильморин, который ничего не понимал из
этот короткий обмен. "М. аббат, "сказал он еще раз", у вас есть
очень опасный дар красноречия.
Я могу себе мужчины, поколебать его. Если бы вы родились джентльменом, вы бы
не так легко приобрели эти ложные представления, которые выражают ".
Г-н де Вильморин тупо, непонимающим.
"Если бы я родился джентльменом, вы говорите?" Промолвил он, медленно, растерянный голос.
"Но я родился джентльменом.
Моя гонка так же стара, моя кровь так же хорошо, как у вас, сударь ".
С Маркиз М. ле было небольшое играть бровей, расплывчато, снисходительную улыбку.
Его темные, светлые глаза смотрели прямо в лицо господина де Вильморин.
"Вы были обмануты в том, что я боюсь." "Обманутые"?
"Ваши чувства предают неосторожность которых мадам твоя мать, должно быть,
виновен ".
Жестоко оскорбить слова ускорили безвозвратно, и губы, которые
произнес их, холодно, как если бы они были ничтожная обычным делом, остается спокойной и
чуть-чуть насмешливым.
Мертвые молчание. Остроумие Андре-Луи были онемевших.
Он стоял в ужасе, все думали, взвешенных в нем, в какое время глазах господина де Вильморин в
продолжал устремлены М. де La Tour d'Azyr's, как будто ища там
Это означает, что ускользало от него.
Совершенно неожиданно он понял, гнусные оскорбления.
Крови прыгнула ему в лицо, огонь вспыхнул в его нежные глаза.
Судорожный трепет потряс его.
Затем, с невнятный крик, он наклонился вперед, и ладонью ударил М.
маркиз полный и жесткий на его развязный тон лица.
В одно мгновение господин де Chabrillane был уже на ногах, между двумя мужчинами.
Слишком поздно Андре-Луи видел ловушку.
La Tour d'Azyr's слова, но как шаг в игре в шахматы, которые рассчитаны на
раздражайте его противник в какой-такой встречный шаг как это - контр-ход, который
оставил его полностью на друга милосердия.
М. маркиз смотрели, очень белые исключением случаев, когда господин де Вильморин на отпечатки пальцев начали
медленно, чтобы цвет его лица, но он сказал, не более того.
Вместо этого, он был господин де Chabrillane который сейчас сделал говорю, взяв его обусловленный заранее
участие в этой гнусной игре. "Вы понимаете, сударь, что вы
сделать ", сказал он, холодно, чтобы Филипп.
"И вы понимаете, конечно, что неизбежно должно следовать."
Г-н де Вильморин понял ничего.
Бедный молодой человек действовал на импульс, на инстинкт порядочности и чести,
никогда подсчета последствий.
Но он понимал их сейчас на зловещие приглашению г-на де Chabrillane, и если он
хотели избежать этих последствий, это было из уважения к его священническому призванию,
который строго запрещал такие корректировки
споров, как М. де Chabrillane явно толкая на него.
Он попятился. "Пусть один оскорбление уничтожить других", сказал
он, в глухой голос.
"Баланс-прежнему в пользу М. Ле маркиза.
Позвольте, что содержание его "." Impossible ".
Губы Шевалье собрались плотно.
После этого он был сама обходительность, но очень твердым.
"Удар был поражен, сударь.
Я думаю, что я прав, говоря, что такие вещи никогда не случалось прежде, М. Ле
Маркиз за всю свою жизнь.
Если вы почувствовали себя оскорбленным, надо было, кроме как просить удовлетворения от одного из
Джентльмен в другую. Ваши действия, казалось бы, подтверждают
Предположение, что вы нашли так обидно.
Но это не на том счете оказать вам иммунитет от последствий ".
Это был, видите ли, части М. де Chabrillane к куче угля на этом огне, чтобы сделать вполне
уверены, что их жертвы не должны избежать их.
"Я хочу никакого иммунитета", мелькнула назад молодой семинарист, задетый этим свежим втянул.
В конце концов, он был благороднорожденный, и традиции своего класса были сильны на
его - сильнее, чем далеко семинарист обучения в смирении.
Он был обязан его к себе, к своей чести, должен быть убит, а не избежать последствий
из чего он сделал. "Но он не носит меч, господа!"
воскликнул Андре Луис, ужас.
"Это легко изменены. Он, возможно, кредит в шахте. "
"Я имею в виду, господа," Андре-Луи настаивает, между страхом за своего друга и
возмущение ", что это не его привычка носить меч, что он никогда не носил один,
что он неискушенный в его использовании.
Он семинарист - послушник в духовный сан, уже наполовину священником, и так
Запрещено от такого участия, как вы предлагаете ".
"Все, что он должен был помнить, прежде чем он нанес удар", сказал господин де Chabrillane,
вежливо. "Удар был сознательно спровоцирован", бушевал
Андре-Луи.
Затем он пришел в себя, хотя и другого надменным взглядом не принимал никакого участия в этом
восстановления. "Боже мой, я говорю напрасно!
Как же спорить с целью формируется!
Пойдем, Филипп. Разве ты не видишь ловушку ... "
Г-н де Вильморин прервал его и бросил его.
"Молчи, Андре. М. маркиз находится полностью в порядке. "
"М. маркиз находится в не так ли? "
Андре-Луи опустил руки беспомощно. Это человек, которого он любил больше всех других живых
мужчин был пойман в ловушку безумия мира.
Он был обнажая грудь нож ради расплывчато, искаженное чувство
почтение к самому себе. Не то чтобы он не видел ловушку.
Это было то, что его честь заставила его презрение рассмотрение его.
Для Андре-Луи в тот момент он казался особенно трагическая фигура.
Благородный, возможно, но очень жалко.